Проблематика и краткие выводы исследования
Насильственная разлука детей с матерью — распространенный в регионах Северного Кавказа обычай отъема детей у матери при разводе, расставании, либо после смерти их отца. Такая разлука может выражаться в похищении ребенка отцом или его родными и в неисполнении в неисполнении решения суда о праве детей жить со своей матерью или же регулярно видеться с ней. При насильственном разлучении с детьми речь идет о полной или почти полной разлуке, когда мамам не позволяется видеть детей, а детей запретами и давлением доводят до того, что они отказываются видеть мать, либо подвергают физическим наказаниям и моральному давлению за попытку с ней связаться.
Согласно Конвенции прав ребенка ООН, право на семейные связи и на то, чтобы не разлучаться с родителями, неотъемлемы и должны быть обеспечены государством. Родительские похищения — явление, присущее разным странам, и многие международные организации кооперируются, чтобы вернуть ребенку возможность видеть своих родителей. В то же время, России в целом судебные и официальные инстанции, присудив одному из родителей право опеки над ребенком, не способно обеспечить второму родителю реализацию его права на то, чтобы видеть ребенка/детей и принимать участие в воспитании.
При этом в кавказских республиках на стороне отца и его родственников стоит обычай, традиционное право, в рамках которого считается, что дети “принадлежат” отцу и право на опеку над ребенком в случае развода фактически получает именно отцовская сторона, род, семья. И даже судебные решения в ряде случаев основываются на “региональных традициях”. Явление насильственного разлучения детей с матерью наряду с “убийствами чести”, женским обрезанием и принудительными браками относится к специфическим проблемам российского Кавказа. По сути, это еще одна форма гендерной дискриминации, которой во многом потворствует общество, а также местные государственные и отчасти религиозные институты.
В итоге в регионе снижается действенность и без того мало эффективных в отношении семейных похищений российского законодательства и правоприменительных практик. Причем об этом свидетельствуют как материалы правозащитников, журналистские расследования, некоторые материалы в СМИ, так и публикации юристов с анализом правоприменения.
Проект «Кавказ без матери» с 2020 года работает в сфере помощи женщинам в ситуации насильственного разлучения детей с матерью в кавказском регионе. Проект нацелен на помощь самим женщинам в ситуации разлучения с детьми, на изучение и освещение проблемы. За время деятельности проекта оказывалась помощь мамам по нескольким направлениям: поиск специалистов (юристов, психологов, психологов для подготовки экспертных заключений по состоянию переживших разлуку детей и т.д.), создание сообщества взаимопомощи мам (создан чат, который объединяет женщин, помогает им искать отобранных детей и делиться контактами специалистов), информационная поддержка (составлен мануал “Руководство к действию для мам, пострадавших от незаконного отобрания детей вторым родителем”.
Также предпринимались усилия для освещения ситуации отобрания детей конкретных женщин в СМИ, для огласки ситуации для повышения вероятности ее разрешения — были созданы публикации на правозащитных и публицистических порталах (материалы собраны на сайте проекта и в группе Вконтакте). Продолжением просветительской кампании стали съемки фильма «Наказанные за материнство».
Кроме того, проект включает исследование «Кавказ без матери», в рамках него явление насильственного разлучения детей с матерью изучалось как часть жизненной ситуации женщин, которые потеряли возможность общения со своими детьми. Для чего были проведены полуструктурированные интервью с матерями, столкнувшимися с отобранием детей. Исследование проходило в Чечне, Ингушетии и Дагестане.
Цель исследования состояла в том, чтобы рассмотреть явление насильственного разлучения детей с матерью, сделать его видимым, отразить проблему и системность явления. Исследование ставило своей задачей описать ситуацию разлучения и ее последствия для детей и матерей, описать действия, которые предпринимают женщины для того, чтобы вернуть своих детей и сложности, с которыми они сталкиваются, отразить недостаточность правовых механизмов для регулирования ситуации.
Цели и задачи исследования были построены на необходимости сбора данных о характере проблемы, с тем чтобы описание происходящего могло стимулировать общественное обсуждение, признание проблемы и ознаменовать начало обсуждение стратегии и шагов для ее решения.
Исследование показало, что практика насильственного разлучения детей с матерью после расставания приводит к негативным последствиям для здоровья, психики и развития детей, которые оказываются в роли “достояния рода отца”, которое, тем не менее, не нужно никому настолько, насколько было бы нужно родной матери, и зачастую бремя их воспитания ложится даже не на самого отца, а на опекунов (бабушки, дедушки, тети, мачехи), для которых такая ноша не всегда посильна и желанна. При этом дети отчуждаются от матери физически и психологически, живут в ситуации угроз и давления за попытки общения с родной матерью, растут в условиях очернения ее образа.
Для самих женщин, многие из которых терпели побои в браке, борьба за то, чтобы видеть своих детей, чаще всего связана с угрозами и давлением, с ситуацией, когда привычные опоры (родственники, старейшины, муфтият, суды, полиция) не помогают вернуть детей, либо поворачиваются против них. А самым эффективным (но опасным на начальном этапе) оказывается освещение ситуации в СМИ и блогах, поддержка со стороны подруг по несчастью в соцсетях, и помощь специалистов НКО. Вся дальнейшая жизнь этих женщин оказывается связана с разлукой с детьми, большинство из них не хотят и/или не могут устроить свою семейную жизнь, получив психологическую травму и находясь под давлением общественного мнения.
Как уже было отмечено выше, в обязанности государства входит обеспечение права детей на поддержание семейных связей. Для того, чтобы обеспечить максимальную эффективность разрешения проблемы насильственного разлучения детей со своими матерями в регионе Северного Кавказа, были разработаны следующие рекомендации, которые предполагают комплекс мер по нормализации ситуации:
На законодательном уровне:
-
Прежде всего, речь идет о создании и внедрении в правоприменительную практику закона о домашем насилии, который бы позволял жертвам семейного насилия получить защиту от агрессора;
-
Необходим надзор за исполнением решений светских судов. Нужно ужесточить ответственность похищающей стороны за неисполнение судебных предписаний, ввести уголовную ответственность по делам, которые касаются опеки над ребенком.
-
Необходимо, чтобы в случаях, когда дела по насильственному отобранию детей становятся межрегиональными (детей увозят в другие регионы), ими занималось управление по исполнению особо важных производств.
-
Необходимо включение в международные программы по возвращению детей после семейных похищений.
На уровне правоприменения:
-
Судам и иным инстанциям вне Кавказа надо перестать делать скидку на "национальный колорит", который они негласно поддерживают при рассмотрении дел по опеке над детьми кавказского региона, по сути, лишая женщин материнских прав
-
Для этого необходимо проводить тренинги для служб опеки, ПДН, сотрудников судов и приставов с объяснениями психологического состояния детей, переживших семейное похищение и/или насильственное разлучение с матерью (для понимания причин “нежелания” детей видеть мать и их неготовности идти на контакт с ней).
Кроме того, переходя на уровень действий конкретных женщин в актуальном российском контексте, обобщая как результаты исследования, так и материалы проекта “Кавказ без матери в целом”, можно говорить о том, что для матерей более эффективно:
-
Пытаться самостоятельно не отдавать/возвращать детей. То есть, забирать, убегать, не отдавать — обращаться в шелтеры, к фем-активисткам, использовать возможности выезда в страны, которые четко обеспечивают права родителей
-
Обращаться в правозащитные организации, поддерживающие борьбу с насилием и права женщин (такие как “Правовая инициатива”, “Права женщин”)
-
Включаться в женские сообщества взаимной поддержки
-
Становиться "видимыми": освещать свою ситуацию в СМИ, вести блоги, описывать свою проблему в соцсетях
-
Изучать созданные правозащитниками инструкции и гайды действий для женщин, попавших в ситуацию разлучения с детьми.
Ниже мы приводим основные краткие выводы исследования (с развернутой версией вы можете ознакомиться тут).
Краткие выводы исследования
Участницы исследования, матери, которые были разлучены со своими детьми, очень разные. Их возраст от 18 до 50, представлены разные национальности: 21 чеченка, 10 ингушек, 8 дагестанок, 3 русские, башкирка, кабардинка и марийка. При этом изначально это не некие маргинализованные женщины, у большинства из них высшее (22 участницы из 45) или среднее профессиональное образование (17 участниц), подавляющее большинство (38 из 45 женщин) росли в полной семье, даже тех, кого воспитала только мать (4 женщины), не разлучали с ней. И лишь трое были в той же ситуации, что их дети, и их воспитывали бабушки-дедушки и другие родственники или отец и мачеха.
С таким скорее позитивным детским опытом более половины матерей (28 из 45) не допускали мысли, что детей могут отнять после расставания с мужем, многие (шестая часть, 7 из 45), не думали, что этот обычай коснется лично, поскольку не ожидали такого от своих мужей, надеялись успеть их забрать и думали, что держат ситуацию под контролем, и четверть (10) женщин знали, что это может произойти.
Объединяет этих женщин то, что после того, как они вступили в брак (причем почти четверть, 10 участниц, — до 18 лет) и расстались с мужем, их разлучили с детьми. При этом длительность брака никак не влияла на разлучение: при средней длительности брака в 8,3 лет, женщины были замужем от 2 месяцев до 26 лет, прежде чем у них отняли детей.
В браках есть некоторые региональные различия, так, в Дагестане больше распространены родственные браки, что негативно влияет на ситуацию разлучения с детьми, потому что семья мужа и жены одна и та же, и в этом случае безоговорочно поддерживает отца. Воля женщины подавляется всеми родственниками. Вышеупомянутые ранние браки еще один фактор тяжести ситуации, так как часть разлученных матерей были выданы замуж совсем юными, еще и против своей воли и действительно не знали своих прав и не имели жизненного опыта, на который можно опереться.
В результате, из 111 детей 45 участниц исследования безвозвратно разлучены с матерями 90 детей. Лишь пятую часть детей (21 ребенка) у 12 матерей не отбирали или их удалось быстро вернуть (в этом случае у них отобрали часть детей, а часть детей удалось не отдать / вернуть). Чаще всего у матери двое (у трети, 15 участниц) или трое (у четверти, 12 участниц) детей, среднее число детей у участниц — 2,5, среднее число детей, которые были безвозвратно разлучены с матерью, составляет 2. Это значит, что во многих случаях мать если и смогла вернуть детей, то не всех.
Возраст детей также не влиял на перспективы насильственного разлучения. Чуть реже детей отбирали до полугода (всего 6 из 92) и после пятнадцати (всего двое), чуть чаще с двух до четырех лет (19 детей). Средний возраст разлучения — 6 лет, медианный — 5 лет. Это возраст, когда ребенок уже требует чуть меньше внимания, достаточно осознан и одновременно возраст, когда на него уже можно влиять и запугивать, давлением принуждать к нужному поведению. Например, к тому, что ребенок сам станет прогонять маму и будет говорить “правильные слова” сотрудникам опеки.
Участницы исследования находятся (или находились, если смогли забрать) в разлуке со своим ребенком или детьми от месяца до 16 лет. Средняя длительность разлуки — 4,1 год. Самая частая длительность разлуки с детьми у участниц исследования — от года до четырех лет, почти в половине случаев респонденты не видели детей именно столько (21 случай).
Разлучение с детьми чаще всего становится частью системы семейного насилия. Две трети участниц исследования (31 из 45) рассказали, что переживали физическое насилие со стороны супруга, живя в браке.
Зачастую женщина настолько бесправна, что ее разлучение с детьми одновременно означает и потерю дома: женщину просто выгоняют либо муж, либо его родные. Это произошло с половиной участниц исследования (18 случаев), при этом выгоняет либо отец просто так (7 случаев) — в связи с тем, что появляется новая жена / женщина (6 случаев), — либо его родственники.
Если дети не остались с отцом, и мать смогла уехать вместе с ними, то детей похищают, увозя либо обманом, не возвращая после праздников, поездок к родным и т.д. (20 ситуаций), либо отбирают насильно (10 ситуаций). Также в некоторых случаях (10 ситуаций) на мать оказывается давление, и под гнетом угроз и общественного мнения (родные, старейшины, муфтият) о силе традиций она сама отдает детей. Реже всего детей передают отцу по суду (4 случая), в дело даже может вмешаться полиция (1 случай), при этом суд апеллирует не столько к законам, сколько к традициям региона оставлять детей с отцом, фактически признавая их как “собственность рода”.
Этот же мотив — дети как принадлежность рода отца — и становится ведущим для насильственного разлучения детей с матерью. Треть случаев (14) связана именно с ним — самочувствие детей, их благополучие не так важно, как репутация семьи, ее возможность поддержать традиции.
Второй по силе мотив — продолжение семейного насилие над женщиной, месть ей, об этом говорят треть женщин (12). Детей используют для сведения счетов, отнимают назло и чтобы причинить боль, “поставить на место” бывшую супругу. Причем инициаторами насильственноего разлучения с детьми могут быть и родственники мужа (чаще родственницы, сестра, мать, тетя), находящиеся в конфликте с ней (7 случаев).
Также важен и мотив появления у отца новой жены — в пятой части случаев (10) ситуация осложнялась тем, что отец детей либо изменял, либо хотел привести вторую жену (что потенциально приемлемо в рамках традиций), с чем не была согласна мать детей, либо после развода похищал детей, чтобы их воспитывала вторая жена. Причем зачастую потенциальную мачеху обманывают насчет отсутствия детей, и их воспитание становится неожиданным бременем. И эта женщина становится следующей в цепочке жертв семейного насилия и бесправия.
Денежные мотивы и мошенничество также фигурируют в насильственном разлучении с детьми — в 6 случаях речь шла либо к принуждении женщины к отказу от родительских прав / передаче материнского капитала для получения пособий и льгот, либо о выдворении ее из принадлежащей ей собственности.
При этом существуют и случаи, когда жажда наживы побеждает традиционные религиозные установки: согласно традициям, родственники отца должны поддерживать его вдову, что на практике может обернуться изгнанием ее из перешедшей по наследству после смерти мужа собственности и похищения детей. В целом, религиозные установки трактуются только для пользы стороны отца: когда нужно, их применяют (“ребенок остается с отцом после развода, не может жить с матерью в ее втором замужестве” и игнорируют, когда они конфликтуют с задуманным (“пребывание ребенка с матерью до 7 лет”, ”забота о вдове брата и ее детях”).
В контексте стремления стороны отца забрать детей особенно четко проявляется ненужность отцу этих детей. Он не воспитывает их (это в целом не считается “мужским делом” — только в 2 случаях отобранных детей воспитывает только отец) и зачастую условия жизни и развития этих детей далеки от комфортных. Столь “нужные ненужные дети” часто становятся обузой для опекунов: в большинстве случаев (31 из 45) детей воспитывают родные отца (17 случаев), или родные отца и отец (14 случаев), в 8 случаях забота о детях падала на мачеху — и часто это пожилые люди, которые не могут ухаживать за детьми, либо люди, для которых это ненужная нагрузка (мачеха, тети и т.п.)..
Матери делают все возможное, чтобы поддерживать связь с детьми, которые были с ними разлучены: они пытаются договориться с родственниками и отцом, приходят в школы, если не удается видеться, стремятся писать и звонить. Две трети женщин (26 из 45) сразу же начали борьбу за детей, однако более чем у половины участниц (24) нет возможности видеться с детьми, еще треть (14) видят детей редко. При этом две трети мам (31) получают хотя бы отрывочную информацию о детях, треть же не знают о них ничего (14). Могут видеться с детьми лишь шестая часть матерей (7 участниц).
Обычно такая борьба за возможность видеть своих детей связана для женщин с получением угроз и давлением — из 45 только 6 не сталкивались с таким. При этом сами дети также подвергаются давлению и угрозам — об этом сообщают две трети мам (32 из 45), семь мам говорят, что дети еще слишком малы. Угрозы насилия как детям, так и матери, наказания, убеждения, что мать — “недостойная женщина”, которая предала и бросила детей, приводят к тому, что лишь четверть мам (13 из 45) говорят, что их дети идут на контакт, в остальных случаях контакт затруднен, общаться не готовы сами дети, либо дети физически недоступны для общения.
Условия проживания, физическое состояние и благополучие детей находятся под угрозой. Из 32 матерей, которые знают, что происходит с их детьми, 31 говорят о негативных последствиях разлучения: это может быть ухудшение здоровья из-за стресса и отсутствия должного ухода, плохих условий проживания и недостаточного питания. Могут страдать развитие и бытовые навыки детей, психологическое состояние после травмы разлучения может характеризоваться как агрессивностью, так и апатичностью и безучастностью.
В борьбе за возможность видеться со своими детьми многие женщины предпочитают сначала обращаться традиционным институтам (старейшины, муфтият и т.п.) и родным и лишь потом — обращаться в инстанции (суд, полиция, опека и т.д.). И здесь мы видим, что все эти каналы чаще всего неэффективны без освещения ситуации в СМИ и блогах. Так, родные (причем и отца детей и самой женщины) и старейшины зачастую на стороне отца и “традиционного” присвоения детей его родом, и из 27 обращений лишь 5 увенчались успехом. Решение инстанций, несмотря на то, что в большом числе случаев они на стороне матери (21 из 27 случаев), лишь в 6 случаев привели к возвращению детей, поскольку исполнять эти решения приставы не способны. И в большинстве ситуаций успешных воссоединений свою роль сыграла огласка (эффективны 14 из 19 обращений).
Опора на семью и родных оказывается крайне неоднозначным каналом в региональном контексте: более половины участниц (23) говорили о поддержке лишь частью семьи (например, только мать / сестра, а отец / братья против), и это привело к тому, что половина из мам (21) также обижены на своих родных, и многие не готовы простить их. На другом полюсе (получили поддержку 21 мама) была поддержка от знакомых, окружения и женщин в такой же ситуации из соцсетей — а также правозащитники и психологи из различных НКО. И четверть (10) женщин в их ситуации разлучения с детьми не поддержал никто.
Очевидно, что насильственное разлучение с детьми оказывает большое влияние на женщин, их состояние и видение будущего. По две трети женщин не вступили в брак и больше не планируют рождение детей, живя попытками вернуть своих детей от первого брака. Из тех же. кто вышел замуж повторно (часто под давлением родных) почти половина затем развелись.
Таким образом, мы видим, что насильственное разлучение с детьми оказывает калечащее воздействие как на самих женщин, так и на их детей, ставя под вопрос их благополучие и будущее развитие их жизни.
Наблюдения
При этом существуют и случаи, когда жажда наживы побеждает традиционные религиозные установки: согласно традициям, родственники отца должны поддерживать его вдову, что на практике может обернуться изгнанием ее из перешедшей по наследству после смерти мужа собственности и похищения детей. Религиозные установки трактуются только для пользы стороны отца: когда нужно, их применяют (“ребенок остается с отцом после развода, не может жить с матерью в ее втором замужестве” и игнорируют, когда они конфликтуют с задуманным (“пребывание ребенка с матерью до 7 лет”, “забота о вдове брата и ее детях”).
Таким образом, в рамках исследования мы видим,как в случае насильственного разлучения матери и детей, и традиции, и общественное мнение и отношение семьи зачастую срабатывают “в одну сторону”, закрепляя систему дискриминации в отношении низко ресурсных групп (женщины и дети), игнорируя их интересы и чаяния, опираясь на религиозные традиции в той мере, в которой это необходимо для закрепления существующего положения дел. В таком контексте изначально заложенный в религиозные нормы ислама гуманистический посыл нивелируется дискриминационными практиками.
Исследование Кавказа без матери на английском языке
Exploring the Caucasus Without Mother
Forced separation of children from their mother is a common practice in the regions of Northern Caucasus. It involves taking the children away from their mother in case of parental separation or the father’s death. This practice can take the form of abduction of children by their father or his relatives as well as non-compliance of the family court rulings directing that children must remain with their mother or see her on regular basis. The forced separation usually involves complete denial of opportunities to stay in touch: the mother is not allowed to see her children and the children are pressured into refusing to see her or punished for attempts at such contact.
According the United Nations Convention on the Rights of the Child the right to maintain personal relations and direct contact with both parents is inalienable and must be provided for by State Parties. Parental abduction is both a domestic and an international problem and many international organizations cooperate to ensure the reunification of parents and children. At the same time, in Russia, executive and judicial authorities, having adjudicated the custody to one parent, are unable to enforce the non-custodial parent’s right to see his or her children and participate in their upbringing.
In the Northern Caucasus regions this is further compounded by the fact that traditional norms and customs hold that the child is the property of their father’s clan and the father usually gets custody after divorce/separation. Even the courts factor “regional traditions” into their decisionmaking. Along with honor killings, FGM and forced marriages, forced separation from children is a region-specific problem in the Northern Caucasus. It is essentially another form of gender discrimination in which the local society, government and religious institutions are complicit.
The effectiveness of Russian law and law enforcement in the sphere of family abduction, not so high across the country, is even lower in this region. This is proven through human rights and investigative reporting, as well academic articles by lawyers and law enforcement professionals.
The project (Insert title) has been hard at work since 2020 to help women who found themselves in a situation of forced separation from their children in the Northern Caucasus region, at studying and raising awareness of this issue. That involved finding specialists (lawyers, psychologists, psychiatrists to testify as expert witnesses), creating peer support groups for mothers online and compiling information materals (see Action Plan for Mothers Whose Children Are Victims of Parental Abduction, insert link)
We also raised awareness through the media, publishing specific stories in hopes that this will increase the likelihood of the specific woman’s problem getting resolved (see links). The educational campaing continued with filming of a documentary Punished for Motherhood (insert link).
The project also conducted a study “Caucasus Motherless” where the forced separation phenomenon was investigated as a part of the fabric of lives of North Caucasus women denied contact with their children. With that end in mind we conducted semi-structured interviews with women in Ingushetia, Chechnya and Dagestan.
The goal of the study was to place forced maternal separations under a microscope, make this problem visible and shine a light on where it fits in the larger system. We strove to describe the situation of separation and its consequences for mothers and children, the actions women take to regain custody or visitation and the difficulties they encounter, to reflect on the insufficiency of the current legal tools available. The goals and objectives of the study were based on the need to collect data about the nature of the problem so that the description can stimulate public discussion, recognition of the problem and mark the beginning of discussion of strategies and steps to solve it.
The study showed that the practice of forced maternal separation leads to nothing but negative consequences for the children’s health and development. Very often the children are labeled as “belonging to the father’s clan”, but in reality no-one wants to care for them as much as their mother does. After the separation the father transfers caregiving responsibilities to other adults (grandparents, aunts, stepmothers), who may or may not have the desire or resources to care of the child. Children are separated from their mother physically and psychologically, live in a situation of threats and pressure for attempts at contact, and grow up in an environment where their mother is portrayed as the ultimate villain. The women themselves, many of whom are victims of domestic violence, the fight to see their children is connected to further danger and places them in a situations where the very institutions charged with protecting them (relatives, elders, Islamic courts, the secular courts, the police) fail them or antagonize them. The most effective (though dangerous at initial stages) strategy proved to be a combination of media and online exposure, peer support on social networks and pro bono help from NGO volunteer specialists. What remains of these women’s lives is forever overshadowed by the forced separation. The majority of them cannot or do not wish to remarry, having been traumatized and ostracized by the public opinion.
As noted above, it is the state’s duty to enable the child to realize his or her right to maintain familial ties. In order to solve the problem of forced separation of children from the their mothers in the Northern Caucasus region most effectively, the following recommendations were developed:
Legal:
First and foremost it is necessary to pass a comprehensive law criminalizing domestic violence with a protective order provision. That would allow victims of domestic violence to seek safety from the aggressor via courts and police.
It is necessary to ensure compliance with decisions of secular courts. It is necessary to raise the level of criminal responsibility for non-compliance with custody and visitation orders and prosecute this non-compliance as criminal, rather than an administrative violation.
It is necessary that in the event a child-abduction case becomes inter-regional (the abductor removes the child to a different region inside the Russian Federation), the case is removed to the appropriate department of the Federal Bailiff Service.
It is necessary to integrate into international child abduction prevention and victim support programs.
Law enforcement:
Courts and other agencies outside the Caucasus need to stop making allowance for “ethnic peculiarities” when reviewing Caucasus cases because that leads to denying mothers their parental rights.
In order to achieve this outcome, it is necessary to conduct training for child welfare professionals, court personnel and bailiffs. This training would familiarize them with the psychological state of child survivors of parental abduction or forced separation. It will enable the professionals to have a better understanding of why the child “doesn’t want to see” their mother and withdraws from her upon contact.
In addition, based on our findings, the following recommendations were developed for women themselves:
Proactively prevent abduction whenever possible. Do not surrender the child voluntarily. Run away and seek help. If possible, remove the child to a country where parental rights are respected.
Appeal to human rights organizations that fight against domestic violence and for women’s rights.
Become involved in female-only peer support groups
Be visible: try, whenever possible, to get social networks and media exposure. Describe your struggle online.
Study guides and instructions from human rights organizations developed specifically for women who were forcibly separated from their children.
Summarized study is below. The complete version can be found here (insert link).
Summary of findings
The women involved in this study are a diverse group. They are aged from 18 to 50 and come from different ethnic groups: 21 Chechen, 10 Ingush, 8 Dagestani, three Russians, one each Bashkir, Kabardinian and Mari. These women are not initially marginalized. 22 of 45 have a college degree and another 17 have a trade school degree. The vast majority (38 of 45) grew up with both parents. The four raised by a single mother were not separated from her. Only three grew up in the same circumstances as their children – they were raised by grandparents and other relatives or my their father and stepmother. With such positive childhood experience the majority (28 of 45) did not even entertain the thought that someone could take away their children post-divorce. Many (7 of 45) knew that such a custom existed, but never expected it from their husbands and thought they had the situation under control. About a quarter of the respondents (10) were prepared for the possibility that it may happen to them.
The common factor with all these women is that after they got married (10 participants before they turned eighteen) and then divorced, their children were taken away from them. The length of the marriage had no bearing on the forced separation. The median length of marriage pre-separation is eight years, but the range is from two months to 26 years.
Marriage customs vary slightly by region and ethnicity. In Dagestan marriages between cousins are common, which exacerbates the situation in case of forced separation, since the spouses come from the same family and the extended family supports the children’s father. The previously mentioned early marriages also contribute since some of the mothers were married off as teenagers, against their will and did not have awareness that they have rights or life experience they could lean on.
As a result out of 111 children of these 45 mothers, 90 children are separated from their mothers. In the case of 12 mothers some children were not taken away or were promptly returned and some were permanently separated. Most women have two (15 participants) or three (12 participants) children. The average number of children per woman in this study is 2.5 children while the number of separated children is two per woman. That means that in many cases even if the mother managed to reunite with one of her children, she did not reunite with another.
The child’s age has little bearing on the probability of forced separation. Babies under six months (six out of 92) and teenagers over fifteen (only two) are slightly less likely to be victims of forced separation. Children between two and four are separated slightly more often (19 children altogether). The average age for forced separation is six years old, the median one is five years old. It’s an age where the child requires a little less attention, is a little more aware of his surroundings and at the same time it’s an age where the child’s behavior can be modified by threats and pressure. For example a preschooler and beyond can be conditioned to tell his mother to go away and to say the right things to child welfare workers.
The participants are (or were in the event they managed to regain physical custody) separated from their child or children for a duration of one month to sixteen years. The average time length of separation is 4.1 years. The most frequent duration of separation is one to four years and in almost half of the cases (21 women) the respondents have not seen their children for that period of time.
Separation from children frequently happens within the framework of family violence. The majority of participants (31 out of 45) recounted that they suffered physical violence from their husbands while married. Sometimes a woman so disenfranchised that the separation from the children also means a loss of a place to live. The husband or his family simply kick the woman out of the home. That happened with half the respondents (18 cases). In seven cases the husband did it just because, in six cases he did because he wished to take another wife and in the remaining cases the woman was kicked out of the house by her husband’s relatives.
In the event children don’t remain in the father’s home and the mother manages to take them along, the children are removed from the mother at a later time. This is accomplished either by not returning them after family visits, vacation, etc. (20 cases) or forcibly abducting them (10 cases). In some instances (10 cases) the mother is pressured into surrendering the children by the society around her (family, village elders, Muslim clerics). In rare instances the court awards the custody to the father (4 cases) and the police removes the children to the father’s home (1 case) and in those cases the decisions are based not to Russian family law, but on regional traditions that define the children as the property of their father’s clan.
This motive (children belong to their father’s clan) is the leading one for the decision to forcibly separate the children from their mother. In a third of cases (14) this is the motive cited. The children’s emotional health and welfare are not important compared to their father’s clan’s standing in the community and that standing is largely tied to compliance with traditions. The second motive appears to be classic family violence. It is cited as the primary one in twelve cases. The children are used to settle scores, to cause pain, to show the ex-wife “her place”. Sometimes the father is instigated by his relatives, usually female (mother, sisters, aunts) who have an ax to grind with the children’s mother. This occurred in seven cases.
Also, the father acquiring a new wife is an important factor in forced separations. In ten cases the situation was exacerbated by the fact that the father had a mistress or wished to bring home a second wife (which is allowed in Islam and condoned by local traditions) and the mother of the children did not like this arrangement one bit. The potential stepmother is usually not told that the duty to raise these children would be foisted upon her and doesn’t exactly welcome those responsibilities. Thus this woman becomes the next link in the chain of disenfranchisement and family violence.
Financial motives and economic abuse also occur. In six cases the mother was pressured into giving up her parental rights so that the father gains access to the child’s government benefits or the father attempted to evict the mother from her own property.
The cases exist where the desire to enrich oneself trumps religious norms and customs. According to the Sharia law, in the event of a man’s death his family must support his widow and her minor children. In reality the dead man’s family often kicks the widow out of her family home and abducts her children. In essence, religious decrees are only enforced when they benefit the father (“the child stays with the father’s clan after the divorce”) and are ignored when they would have benefited the mother (“children under seven belong to their mother” “the dead man’s family must care for his widow and his children”)
In a situation of forced separation of children from their mother it quickly becomes apparent that the father has no interest in actually raising these children. Only in two cases these children were being in classic “single father” model. The circumstances in which these children are raised are far from comfortable. In the majority of cases the children are raised by their grandparents and aunts (17 cases), a father+stepmother combination (14 cases) and in 8 cases these children were raised by a stepmother alone, i.e. a unrelated adult. Often this responsibility is too much for the grandparents because of their age or unwelcome by stepmothers and aunts.
The mothers do everything in their power to maintain connection to the children from whom they were separated. They try to reason with the father and his family, wait by the schools, and do their best to call and to write messages. Two thirds of the women (26 of 45) began the struggle to reunite with their children immediately after the separation. But more than half of the participants (24 of 45) are denied the opportunity to see their children and a third (14 cases) can see them only on rare occasions. At the same time two thirds of the mothers (31 of 45) get at least partial updates on their children, while a third (14 of 45) are kept completely in the dark. Only one sixth of the mothers in the sample (7 women) can see their children on a regular basis.
The fight for the opportunity to see one’s children usually subjects the women to threats and pressure – only 6 of 45 did not encounter that. The children themselves are subjected to threats and pressure. Two thirds of the mothers (32 of 45) report this. Seven more mothers say that their children are too young. This hostile environment, punishments and labeling the mother as an “unworthy woman” who abandoned her children all contribute to a climate where only a quarter of the mothers (13 of 45) report that their children are willing and available for contact. In the rest of the cases the children refuse all contact with the mother or are physically unavailable.
The children’s physical and emotional health deteriorates as a result of separation and their welfare is under threat. Of the 32 mothers who know what’s going on with their children, 31 report changes for the worse. The children’s health may have deteriorate because of neglect. Their development may slow down or regress and the trauma of separation can manifest itself through aggression or apathy and withdrawal.
In the struggle to reunite with their children many women begin with appealing to traditional institutions (the elders, the Islamic clerics) and only if that does not work, they appeal to the secular government institutions (courts, police, child welfare agencies). Here we have observed that without exposure in the media and online these appeals are generally not effective. The elders usually side with the father and the acquisition of children by his clan – only 5 out 27 appeals resulted in the children being reunited with their mother. Even when a secular court finds for the mother in a custody dispute or rules the child’s removal unlawful, these decisions are rarely enforced – 21 out of 27 cases were decided for the mother, but only in six the children were actually returned to the mother. The bailiffs seem largely incapable of enforcing these orders. In the majority of successful reunifications (14 of 19 cases) media exposure and the following public outcry were a crucial factor.
The woman’s own family offers at best partial support with mixed results. More than half of the participants (23 of 45) said the only a part of the family supported them in their quest to reunite with the children (for example, mother or sister supported while father or brother opposed). That lead to the women feeling betrayed by their relatives (21 out of 45 respondents) and many are not prepared to forgive them. 21 women report receiving support from friends and fellow survivors online, as well as volunteer professionals in NGO’s. Ten women report that they have not received support from anyone.
It is clear that the forced separation from the children has a defining influence on these women, on their state of mind and vision of their future lives. Two thirds of the women do not plan to remarry or have more children, because their lives revolve around attempts to regain contact with children from the first marriage. Of those who remarried (often due to pressure from their families), almost half later divorced.
Thus we see that forced separation has a crushing effect on both mothers and children, compromising their welfare and thwarting the progress of their lives.
Observations
The cases exist where the desire to enrich oneself trumps religious norms and customs. According to the Sharia law, in the event of a man’s death his family must support his widow and her minor children. In reality the dead man’s family often kicks the widow out of her family home and abducts her children. In essence, religious decrees are only enforced when they benefit the father (“the child stays with the father’s clan after the divorce”) and are ignored when they would have benefited the mother (“children under seven belong to their mother” “the dead man’s family must care for his widow and his children”)
Thus, in the framework of this study we observe that in case of forced separation of mothers and children, traditions and community opinion work to benefit one side only, cementing discrimination of low-resource groups (women and children), ignoring their rights and interests, and leaning on religious traditions only to the extent it helps maintain the status quo. The humanist impetus of Islamic religious norms is thus negated by the discriminatory practices on the ground.